Воспоминания о поездке в Кондопогу
7-го августа 2018 года
10 августа 2018 года сгорела прекрасная деревянная церковь Успения Пресвятой Богородицы в Кондопоге. Мы были там 7 августа. В память о храме мы собрали сайт с нашими фотографиями и впечатлениями - таким мы увидели храм за три дня до его гибели.
Полина Вислова, 15 лет
Мы были в церкви совсем недавно, если быть точной – 7 августа с утра, за три дня до пожара. Она произвела впечатление спокойного, тихого, «тёплого» и красивого места - и внутри, и снаружи. Благодаря территории вокруг, на которой почти нет построек, и расположению у самого берега, а также из-за огромных высоких облаков на небе создавалось ощущение отрешённости, оторванности от остального шумного мира. Даже, может быть, ощущение, что церковь кем-то оберегается, что кто-то за ней присматривает.
Из того, что было внутри, в первую очередь вспоминаются иконы, которые были в процессе реставрации, коробки со сборами пожертвований на эту самую реставрацию, милая бабушка-смотрительница, которая приняла решение всех членов нашей группы пропустить по детским билетам, потому что мы «все ещё дети» (и она же нас потом уговорила поехать на водопад Кивач, о чём мы не пожалели), и книга отзывов, в которой каждая вторая запись: «Спасибо, что сохранили!»
От этого ещё нереальней кажется внезапная новость, что церковь сгорела, что в пожаре пострадал человек.
Так странно… Я испытываю ощущение, схожее с тем, когда узнаёшь, что человек, которого ты знал, умер. Такая растерянность, пустота в голове и только одна крутящаяся мысль: «Как? Как же так произошло? Только что же видел…»
В интернете есть чьи-то высказывания, что, возможно, получится что-то восстановить. Я по своей натуре иногда скептик-пессимист, так что не очень-то в это верю, прежней она уже точно не будет.
Виктория Томадзе, 18 лет
Когда ездишь и смотришь на старые храмы, разрушающиеся прекрасные усадьбы, каждый раз, кроме чувства красоты и несправедливости разрушения, испытываешь чувство прикосновения к чему-то чудесному, ощущение, что в этом мире есть кусочек совсем другого. Внеземная, непонятная махина, которая разрушается у тебя на глазах, вызывает ощущение удивления и желание ее исследовать. Она стоит по сторонам света, черная, вся из старого дерева, уже осыпающегося на концах и повторяющего резьбу на крыше.
Года существования изображены на кольцах деревьев (как будто эта церковь росла, а не была построена). Где-то воткнут гвоздь, уже поржавевший, непонятно зачем, наверное, чтобы поддержать.
Вдоль самого бревна, покрытого трещинами, натыкаешься на след от ветки, больше напоминающий глаз. И этих глаз так много, они с каждой стороны. Дело не в том, что это пугает, а в том, что это что-то живое, но очень медленно живущее.
Заходишь, внутри темно. Вдруг посреди темно-коричневого пространства – сине-красные балки ажурной дугообразной формы. Освещается все это справа и слева светом из окон.
Икона на реставрации: бережно заклеена маленькими прямоугольными бумажечками, которые выделяют отдельные лики. Получается комикс на тему Страшного суда. Потом эти лики вдруг появляются на потолке: ангелы и Иисус за столиком. Становится интересно наблюдать, как кто реагирует в этой ситуации, потому что каждый нарисован одинаково по письму, но в каждом есть свое состояние. Разность этих лиц замечаешь и в иконе Успения Божией Матери.
Иконы прорастают в ажурные барельефы, соединяющие иконостас. Так ходишь, наблюдаешь и понимаешь: "А, вот как тут все связано!"
А потом - пора ехать, и всё в спешке растушевывается. Остаются фото.
А потом - все горит, это древнее и прекрасное, взрывается, как будто планета, и остаются только обломки. И правда ощущение, что ты потерял человека. Вот ты был там, и все, что ты снял, не очень задумываясь – только это и осталось. Только твоя память о ней. Там больше нет ничего.
Ульяна Сизых, 17 лет
Для меня очень важно, в какое время мы оказались возле Успенской церкви – утром. Было тихо, прохладно, вокруг только мы. Это была первая церковь, сделанная полностью из дерева, которую я увидела. Когда я подошла достаточно близко, чтобы рассмотреть сами стволы, из которых была сложена церковь, я уже не в первый раз поняла для себя важность материала. То, как выглядело дерево – все в глубоких трещинах – помогло больше проникнуться атмосферой места даже прежде чем зайти внутрь церкви.
Внутри самое большое впечатление произвел потолок, поделенный на шестнадцать граней. Наверное, я еще не видела в церквях такой планировки и размещения изображений святых – просто по кругу. И основной цвет потолка, на котором располагалась небесная литургия, был похож на тот цвет, какого было небо, когда мы приехали.
Сложно понять, что все это сгорело, что теперь его просто не существует.
Варвара Аренская, 16 лет
Мне особенно запомнилась икона со святым Филиппом – она была совершенно не похожа на обычные православные иконы. Мне сразу вспомнился Гвидо Рени. Конечно, если так подумать, не очень похоже, но это, видимо, из-за того, что Филипп на ней изображен намного реалистичней, и был менее... канонический, чем обычно. Она выглядела очень красивой. Это просто доска, без какой-либо рамки, в середине Филипп, необычно реально нарисованный, а все вокруг просто закрашено золотой краской. И только одна надпись: «святой Филипп». Мне нравится, как икона тонко и аккуратно выполнена. Может, помимо Рени, тут еще есть какая-то ассоциация с японскими гравюрами и Климтом. Из нее прям так и сочился какой-то... стиль.
Запомнился, естественно, потолок. Сама его форма, круглая, с дощечками, которые образовывали такое “солнце”, и роспись, в основном голубого цвета, которая так интересно лежала на дереве.
Слева была икона, как я поняла, Богоматери, рядом с ней окно и было интересно ходить и смотреть, как под определенным углом икона начинает светиться из-за солнца и золотой краски.
Вообще, наша экспедиция, в рамках которой мы и поехали по местам Карелии, была во многом связана с темой смерти. И мы в один из дней обсуждали, как смерть порой сложно осознать. Многие, рассказывая о своем опыте столкновения с ней, говорили, что не могли сначала поверить. Сейчас такое же чувство. Все время закрадываются в голову мысли о том, что наверняка все восстановят, и что-то же все-таки осталось... Но это все дерево, это все старая краска и сгорела она почти до основания – что там можно восстановить?
Сложно поверить, что разлука с этой церковью теперь будет вечной. Это ведь и есть смерть. Все это на удивление (ну, для меня) ощущается человечным.
Не знаю, вернулась бы я туда или нет, но просто знание о том, что эта церковь где-то существует и на нее еще кто-то будет смотреть – грело, а теперь этого не будет. И представить это трудно.
Светлана Хмельщикова, 18 лет
Погода в день посещения была не такая летняя.
Перед тем как войти в церковь я услышала упоминание о необычном потолке-небе. Я с упоением рассматривала тот самый потолок, а также и все иконы, которые там были.
В церкви для туристов были вывешены стенды с интересной информацией. Когда я её прочитала, я ходила и долго представляла, как по церкви ходили люди, ставили свечки, глядели в окна. При окнах были большие деревянные створки. Я представляла, как их закрывали другие люди, жившие там. Я представляла, как в церковь прибегали молодые девушки, чтобы помолиться о том, чтобы у них были хорошие мужья. Всё настроение было основано на фантазии о прошлом.
Этих икон, этого большого и сильного сооружения больше нет!
Анна Белова, 20 лет
Попав внутрь храма, я вспомнила, что храм был мне интересен не только из-за внешнего строения, но и потому что здесь необычные цветные деревянные колонны и расписной потолок-купол.
После колонн сразу заметились необычные, непривычно написанные иконы. Неизвестные мне сюжеты, непривычные композиции. Очень интересные две рядом висящие иконы «Георгия Победоносца» и «Богородицы». Интересное, немного формально-аппликационное написание. Казалось бы, все сделано деталями, локальными частями, плоско, но есть необычайная глубина – то ли из-за времени, отражённом необъяснимым образом в иконе, то ли из-за чего-то ещё.
Такое же ощущение возникло от «Богородицы Умиление». Глубокая охристая гамма, пронзительный взгляд Богородицы и немного лубочное исполнение в остальном целом. Я попыталась сфотографировать, но получалось плохо – бликовало. Тогда я подумала, что «ааа, ладно, мне немного лень искать лучший ракурс». Сейчас жалею об этом. Совершенно удивительная икона «Николая Чудотворца и Великомученицы Варвары». Никогда не видела их вместе на иконе. Какой красивый охристо-масляный цвет! Их взгляды – откуда-то издалека, из древности.
Очень трогательно, что некоторые иконы были в процессе реставрации, на них наклеены бумажки со специальным раствором. Отчего-то мне это показалось странным, я даже не сразу сообразила-вспомнила, что этот храм не действующий, а храм-музей. Всё вокруг было как-то храмово-домашне, не создавалось ощущения холодности музея. Чуть позже нас пришли две девушки, тоже осмотреть всё. Одна из них – местная – рассказывала, как «у них» было раньше, как давно храм стоит, что мало осталось таких деревянных, старых, как и храм, домов. Разве что на окраинах города.
Когда я уходила, у меня было то же чувство, что и в начале – храм стоял целую вечность до нас и после нас простоит; мы ещё сюда вернёмся, а это было такое первое знакомство. Как грустно, что всё это оказалось не так.
Александра Кононова, 20 лет
Я уже много раз была в потрясающих церквях и соборах, но восхищение новыми местами от этого не блекнет. Успенская церковь в Кондопоге – это сильное и необыкновенное (для меня) произведение искусства.
Во-первых, что сразу же производит впечатление – месторасположение церкви. Над водой, вокруг просторный зелёный (в наш приезд) склон холмика, на котором строение возвышается. Сама церковь невероятно собранная и стройная, получается такой простой, чёткий и этим приятный глазу пейзаж – чистое зелёное, чистое голубое и сшивающая эти полосы тёмно-коричневая вертикальная полоса. Я сделала фотографию с чуть большей выдержкой, так что небо засветилось и стало белым, земля не вошла в кадр, и стало казаться, что церковь парит в белом сияющем пространстве. Так мне представилось в момент быстрого просмотра фотографии на фотоаппарате. Как бы ни было на самом деле в фото, впечатление осталось именно таким – парящим. Лёгкость, наверное, связана ещё и с материалом, дерево подвижнее камня и более хрупко. А ещё деревянный материал ощущается тёплым. Это тепло уравновешивает строгость архитектуры, его как бы сразу любишь. Входишь уже не только с трепетом и интересом, но с доверием что ли, спокойствием.
И что же внутри. Церковь давно была почти недействующей – музеем со службами раз в год. Но я не почувствовала там печали или стыда за то, как приходится существовать этому месту. Жизнь вполне присутствовала и не казалась испорченной. Внутри множество ярких, хоть и потрёпанных временем росписей, таких неожиданно ярких, что просто улетаешь. Цвет кажется задорной смелостью, силой. Вот оно небо – синющее, круглое. Хоть оно и потолок, совсем не давит. На стенах деревянные иконы и росписи, красные, терракотовые. Столбы тоже синие. Всё тёплое-деревянное и весёлое от цвета. Очень энергичное ощущение, совсем не для старой постройки. Как бывают удивительно активные и жизнерадостные пожилые люди, которые не то что не берут твою энергию, а ещё заряжают. Никакого увядания не чувствуется. Появляется только удивление и большое уважение к этим неиссякаемым силам.
За окнами высота, вода и небо. Как и при взгляде снаружи, изнутри чувствуешь летучесть церкви.
Всё это тем грубее сталкивается с пожаром, который завершает моё впечатление. Как это могло случиться? Вдруг такой внезапный и беспощадный конец, который, как и смерть человека, шокирует материальностью. Некоторые люди далеки от материи, их воспринимаешь почти как образы, а вот когда они умирают, вся суть уходит и остаётся тело, которое не может сопротивляться природе, не может раствориться как дух, хотя этого ты, может, и ожидал даже больше чем увидеть это тело пустым. И ты ошарашен плоскостью и неизбежностью конца. Было столько загадочного, высокого, будущего, а вдруг – одно пепелище. Бревна – сгоревшие, как сделала бы любая доска при встрече с огнём. И хочется защититься – глупо, пафосно, но для себя лично необходимо: "Нет, не те это бревна. Та церковь сгореть не могла, она улетела, она не тут на самом деле живёт, а выше. Бревна – это просто так, чтобы не ломать привычную реальность".